Ностальгия Сатыбалды Нарымбетова

22 Мая, 2015
Баглан Кудайберлиев
2 216
0

Нарымбетов рефлексирует по давно минувшим дням. Разумеется, эта картина автобиографичная, если не в плане точного сюжетного развития и фабулы, то по крайней мере в плане общей тогдашней атмосферы и по общему способу мировосприятия. И из-за этого аспекта все немного смещается в ракурс перманентной авторской экспрессии, и фильм углубляется в субъективистский мир демиурга. То есть все приобретает искаженную форму, все становится условным и символичным. Герои фильма являются одновременно и портретами одного лично взятого человека, и портретами целого пласта, слоя тогдашнего общества. Уличный мальчуган-бандюган – не просто мальчуган-бандюган, а символ всех тогдашних ребят, которые все время проводили на улице. Нарымбетов, как бы показывая частичку, намекает на то большое, что скрыто внизу и не видимо глазу. Принцип айсберга – пять процентов видимы, остальные девяносто пять процентов под водой. И один персонаж – еврейский мальчик с говорящей фамилией Мамин (то есть мамин сыночек) – доказывает это. Нарымбетову все близко – все, что осталось у него в памяти. Он вспоминает все сквозь призму меланхоличного умиления, сквозь нежность. Даже самые страшные кадры окрашены в теплые оттенки. Ну, или затемняются или происходят ночью: например, сцена, когда отца забирают сотрудники НКВД.

Вспоминать свое детство и прекрасно, и тяжело. Начало и конец фильма очень символичны: все начинается с тумана и заканчивается туманом. Туман – это память. Все расплывчато, контуры смыты. Если смотришь издалека, он вроде есть, этот туман, а подходишь ближе, его уже нет. Также и с памятью. Вспоминать можно только спустя годы, через расстояние и временной зазор. Что и делает Нарымбетов. И не только вспоминает, ностальгирует, а переосмысливает то время, ту действительность. Вспомним, например, двух японцев-военнопленных, рассуждение автора насчет них или того же маленького еврея. Наверное, Нарымбетов мечтал, чтобы и евреи, и казахи, и японцы жили вместе, мирно и счастливо. Иногда он иронизирует над историческими недугами, создает карикатуры: например, персонаж, который все время появляется в военном френче, с усами и который сильно напоминает всем известного грузина. Но Нарымбетов рефлексирует не только по своему детству, по своим личным переживаниям, но и по всей мировой культуре. Он вспоминает свои любимые произведения искусства, хочет их запечатлеть, сохранить, извлечь, пропустить через себя и увековечить. Отсюда и отсылки-цитаты к другим произведениям искусства – Мадонна с младенцем, изображенная многочисленными художниками от мала до велика, отсылки к фильмам Тарковского (сцена с тележкой), фильмам Феллини (сцены с городской проституткой, отсылающие нас к Сарагине из фильма «8 1/2») или к Рембрандту и многим другим авторам. Все это он вспоминает, собирает, бережно сохраняет. Все это для него – ностальгия. И, видимо, он сильно скучает по своему детству, раз уж захотел снять целый фильм. Нарымбетов, наверное, хотел в этом фильме выплакать те слезы, которые он когда-то не выплакал. Наверное, для этого и создана ностальгия. Ностальгия Сатыбалды Нарымбетова.