Азамат Дулатов: «Бог – лучший оператор»
Это интервью с Азаматом Дулатовым - попытка понять генезис его успеха, популярности, с разных точек зрения, с разных сторон. Попытку можно считать удавшейся – если собрать все пазлы и создать единую картину из ответов. Удалось ли это в действительности или нет – решать вам.
- Азамат, вы много снимаете и являетесь ответственным за операторскую часть почти всей популярной аудиовизуальной продукции сегодняшнего Казахстана. Туда входят и фильмы, и клипы, и сериалы. Вы не устали?
- Нет. Я не устал. Раньше я снимал все подряд, когда мне были нужны деньги. Сейчас стараюсь выбирать максимально интересные проекты.
- Проекты, которые вы выбираете, они интересны вам именно с творческой точки зрения?
- Да. Например, бывают простые идеи, простые фильмы. А мне интересно доказать, что это не простые идеи или фильмы, что из этого можно сделать оригинальное изображение, небанальные кадры. Не задокументировать факт, а дать ощутить людям атмосферу
- Вы сейчас один из главных операторов Казахстана. Снимаете коммерчески успешные проекты, получаете призы. В чем секрет?
- Секрета нет. Нужно, наверное, трудиться. Побольше практики. Еще раз трудиться и будет тот уровень, который ты хочешь. Быть максималистом. Выкладываться в каждой вещи. И неважно, что ты снимаешь – рекламный ролик, клип или фильм. Я каждую вещь снимаю так, как будто это мое последнее творение, последний заказ.
- Вы не думаете, что в этом есть также элемент определённого везения?
- Да, есть. Я верю в Аллаха. Он очень часто мне помогает. Я всегда благодарю его и свою семью. Не каждого человека может поддержать семья. Я часто уезжаю, бываю в разъездах. А у меня две дочки. Супруга меня всегда поддерживает, я ей благодарен. Невозможно быть успешным оператором (или, например, успешным в своем деле) и еще иметь семью. Это очень трудно. Но моя семья и родители меня понимают, поддерживают.
- Я замечал, что на пресс-конференциях, на премьерных показах вас часто обделяют вниманием. Вопросы задают часто режиссерам, актерам. А у вас мало что спрашивают. Хотя часто только ваша работа бывает на высоком уровне в этих фильмах. Вам не бывает обидно?
- Нет, не обидно. Наоборот, классно. Зато не сглазят (смеется). На самом деле, зритель только начинает ходить на наше кино. И в этом никто не виноват, что они не задают мне вопросы. И не только зритель, а те же журналисты, телевизионщики. Да, они недооценивают операторскую работу, потому что изначально не подготовлены оценивать операторское искусство. Они в этом не виноваты. Так что я не обижаюсь на них. Мне, наоборот, интересно слушать вопросы, которые они задают. Я вижу людей и оцениваю их уровень. В Москве, например, когда я снимаю клипы, все вопросы задают мне, нежели артистам, певцам. Исполнители говорят: «Все вопросы к оператору, к режиссеру». Даже режиссеру задают меньше вопросов, чем оператору. Сами певцы разбираются в операторском деле – как падает свет, куда нужно встать, куда посмотреть, какой объектив надо применить.
- Какие у вас операторские амбиции? Вы бы хотели снять большой исторический фильм?
- Мне все интересно. Если сценарий действительно хороший, то почему бы и нет?
- В казахстанском кино есть операторская традиция, которая начинается с Берковича и поколения шестидесятых. Затем идет поколение восьмидесятых, девяностых – Сулеев, Кыдыралиев. Затем помладше – Рубанов, Косай. Вы чувствуете себя причастным к этим поколениям? Чувствуете преемственность, школу?
- Смотря на их работы, я понимаю, у них есть свой стиль, приемы. Я вижу и радуюсь этим техническим приемам. Но я не беру у них ничего. Мне приятно смотреть старые фильмы, где запечатлена старая Алма-Ата. Я беру оттуда скорее состояние, атмосферу. Я больше смотрю французские фильмы. Хотя у нас есть интересные и достойные картины. Но у нас все-таки это еще не сильно развито. В Париже этому делу больше ста лет. А у нас это запрещалось. Конечно, много творческих людей появилось еще в семидесятых. Айманов, Бегалин. Тогда была кинопленка, а на нее труднее снимать. Но зато она навсегда останется в истории.
- Вы сказали, что учились, смотря на европейскую школу операторского дела.
- Да. Я смотрю наше старое и европейское старое кино. И в некоторых моментах они становятся схожи. Операторски – освещение, мизансцена, свет. И мне становится приятно. Иногда наши фильмы (семидесятых-восьмидесятых) лучше, чем европейские того времени. Сейчас я хочу сделать такое кино, которое показало бы, что мы не хуже.
- Детский вопрос – любимый оператор?
- Нет такого.
- Может быть, какие-то имена, персоны. Стораро, Любецки?
- Они все интересные. Но мои кумиры – это мои родители, мои дочки, супруга. А те операторы – они красиво снимают, за это я их уважаю.
- Вдохновители?
- Я вдохновляюсь всем. Я даже вдохновляюсь тем, как на этот телефон (показывает на мой телефон) падает свет. Я вдохновляюсь окружением. Я считают, что Бог – это лучший вдохновитель и художник. Потому что он все это создает. Бог – лучший оператор, лучший художник и режиссер.
- Вы поработали со многими режиссерами. Есть режиссер, с которым вы хотели бы поработать? С кем было бы интересно?
- Даже не знаю. Со всеми интересно. Неважно, знаменитый ли режиссер или нет. Мне важно, чтобы идея была интересная, чтобы была человечность. Я не люблю, когда режиссер или вообще любой человек считает себя выше остальных. Мне не нравится такое поведение, если такое бывает, я молчу и игнорирую этого человека. Мирового уровня режиссера, с которым мне сильно хотелось бы поработать, – такого нет. Наши режиссеры не хуже зарубежных. Я работал в Бельгии, там был простой режиссер. Он брал плэйбек, садился и смотрел. А наши некоторые режиссеры заставляют приносить стол, большой монитор. Может быть, это менталитет. Хотя в основном в Казахстане тоже простые режиссеры.
- У вас метод работы с режиссером каждый раз особенный?
- Разговор всегда разный. Обсуждаешь с ними, подстраиваешься. Все по-разному объясняют задачу. К каждому режиссеру есть подход. Стиль всегда разный. С Аскаром Узабаевым фильм «91» мы снимали с рук, с Нуртасом Адамбаем фильм «Тараз» мы снимали тоже с рук. Но по мизансцене фильмы разные. Они ставили разные задачи.
- Вы на площадке исполнитель или творец?
- Творец-исполнитель.
- Одновременно?
- Да. Потому что трудно быть либо творцом, либо исполнителем. Если ты творец, ты просто ходишь, творишь. Но не исполняешь некоторые вещи. А если ты исполнитель, то ты просто робот. Тут лучше совмещать, максимально отдаваться, или уходить в другое дело.
- Был такой оператор Гордон Уиллис. Он снял фильм «Крестный отец». Его операторской фишкой было темное освещение. Грегг Толанд был известен работой с глубоким фокусом. У вас есть свои операторские фишки? По вашему мнению.
- Я не знаю. Все говорят, что у меня есть своя фишка. Мама узнает все мои клипы, хотя я ей не говорю. Она сразу понимает, что этот клип - моя работа. Она говорит: «Ты как-то волшебно снимаешь». Хотя я использую все методы, разные техники съемок. Контрастные цвета чуть-чуть – если это мелодрама, яркие краски – если комедия. Аскар Узабаев мне как старший брат, он меня поддержал в начале моего пути. С восемнадцати лет я с ним рядом. И он говорит, что я беру разные стили, совмещаю их и делаю свой стиль. Он это называет «волшебный документализм».
- Прекрасный термин. Наши режиссеры работают с вами до съемок? Разрабатывают стилистику, атмосферу?
- Да, конечно. И это тоже радует. И не только режиссеры, но и художники, костюмеры. Мы все садимся и продумываем проект. Какие цвета мы хотим больше видеть, какие меньше. На самом деле это сложно. На киноэкране все выглядит красиво, словно так и должно быть. Зритель всей работы не видит. Но это нормально. На фильме «Она», например, я использовал рельсы. По идее, рельсы в кино использовать очень трудно
- Рельсы ради рельсов.
- Мы их использовали, чтобы передать состояние. Когда смотришь на кадр, там будто нет никакого движения. Хотя мы снимали именно рельсами. Даже после премьерного показа ко мне подходили некоторые операторы и спрашивали: «Ты говорил, что практически весь фильм снял с помощью рельс. А где они?». Я спрашиваю: «Вы не заметили?» Они говорят, что не заметили. Я отвечаю: «Это же хорошо». Я считаю, главная цель оператора – это не присутствовать в кадре, чтобы не была видна его работа и недостатки. Если оператор в полнометражном фильме «спалится» хоть один раз (движением камеры, освещением, стоящим неправильно) – то этот фильм становится мне автоматически неинтересным. Дальше я уже смотрю только с точки зрения сценария, режиссуры. Малейшая ошибка – и оператор теряет авторитет.
- Но эти Любецки и Дикинсы – они же в каждом кадре пытаются показать себя. Это минус?
- Нет, это не минус. Но это только ценители могут увидеть работу оператора в кадре и оценить. И сказать: «Да, круто». А простой зритель может и не увидеть. Мой папа, например, когда посмотрел «Выжившего», сказал: «Красиво сняли фильм». Он не увидел оператора, интересные кадры. Он просто увидел состояние, историю человека и поверил.
- Оператору лучше раствориться и не «понтоваться»?
- Нет, ты можешь красиво «понтоваться». Но нужно, чтобы история всегда была на переднем плане.
- Как вы думаете, в чем ваши преимущества перед другими казахстанскими операторами?
- Ни в чем.
- Но все-таки вы вырвались в лидеры поколения. Как это получилось?
- Я старался, работал. Хотя, многие тоже трудятся. А вы как думаете?
- Я вот тоже не знаю. Хотел у вас спросить.
- Пунктуальность, наверное. Я люблю работать. Может быть, из-за этого. Хотя все любят работать (смеется).
- В академии нам показывали ваши работы, фотографии.
- Да, я много снимал, фотографировал. Хотя в академии меня не просили сильно выкладываться. Я сам снимал, проявлял. Мне папа всегда говорил: «Если ты видишь стену, бей в одну точку и тогда ты эту стену проломишь». Если ты в операторском искусстве, то ты должен максимально изучить свою профессию. Знать все, чтобы твои руки были развязаны, чтобы ты мог делать, что хочешь.
Я еще художник. Я всегда рисовал. Даже в девятом классе параллельно поступил в колледж. В школе я был двоечником, но рисовать я умел отлично. И за это спасибо родителям.
- У вас есть профессиональные минусы?
- Свои минусы я никому не говорю.
- Опять детский вопрос. Что лучше – пленка или цифра?
- Пленка, конечно. Пленка – это жизнь, глубина, воздух. Пленка не прощает ошибок.
- И последнее, что я хотел спросить. Вы уже не молодой оператор.
- Да, я уже старый оператор (смеется).
- Вы уже профессионал. Есть действительно молодые операторы. Мое поколение. Их немало. Они каждый год выпускаются. И в основном они снимают либо тои, либо снимают «а-ля Любецки»: крупные планы широкоугольными объективами.
- Да. Потому что так легко.
- Что вы им посоветуете?
- Снимать, больше работать, трудиться. Я тоже когда-то снимал тои. И снимать тои тоже нелегкое дело. Потому что в тоях только один дубль (смеется).
- Действительно.
- Надо больше практиковаться и максимально выкладываться.
Спасибо за интервью!
Беседовал Баглан Кудайберлиев
Нет комментариев, оставьте первый
, чтобы оставить комментарий