Кристина Михайлова: «О метамодернизме в кино и зайцах на Луне»
Кристина Михайлова – молодой кинорежиссер и сценарист, магистр искусствоведения. За свою диссертацию на тему «Особенности киноязыка кинематографа азиатских стран в период метамодернизма» получила 1 место на Республиканском конкурсе среди магистрантов творческих вузов Казахстана. Участница Darolfonoun Talent Campus of 37th Fajr International Film Festival (Тегеран, Иран), питчингов Almaty Film Festival, Eurasia International Film Festival, Baiqonyr International Short Film Festival, международных программ Looking China Youth Film Project, International Space Art Summer School.
Награды: «Лучший фильм» Baiqonyr International Short Film Festival за фильм «Альгиз». Победитель конкурса сценариев «Welove KZ», организованного cценарной мастерской Б. Килибаева совместно с АО «Агентство Хабар» со сценарием короткометражного фильма «Лунные зайцы».
Кристина, здравствуйте! Метамодернизм – предмет Вашей магистерской диссертации. Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к теме метамодернизма в кино? Почему она Вас заинтересовала, ведь и в Ваших фильмах она ярко читается?
Здравствуйте! Хорошо, что Вы видите эту связь. Во-первых, у меня, как режиссера и человека, который любит кино, было такое наблюдение, что в фильмах последних лет есть какое-то существенно новое общее. Это новое сложно было выразить словами, но из фильма в фильм оно проскальзывало. Позже, когда передо мной встал выбор темы магистерской диссертации, я наткнулась на разнообразие парадигм, которые определились после постмодернизма. Мне показалось, что, возможно, в какой-то из них стоит поискать отклик того, что я наблюдала. Одна из парадигм действительно оказалась очень впечатляющей. Что такое метамодернизм? Это просвещённая наивность, постирония, изменённое состояние сознания реципиента и т.д. Такие, хоть и условные, но существенные характеристики того, что происходит в современной культуре. Важно ещё, что в метамодернизме затаилась какая-то надежда на свет, что точно соответствовало направлению, к которому я сама, как режиссёр, стремилась.
Во-вторых, я исследовала метамодернизм в азиатском кино. Территориально мы ассоциируемся с востоком, а нацелены на западный рынок. Безусловно, мы имеем огромное количество связей с азиатским кинорынком тоже, да. Но меня заинтересовала другая сторона вопроса: «Как мы – азиатская страна – звучим в азиатском контексте? Какую нишу мы занимаем?» Это некая самоидентификация. По этой причине я решила сосредоточиться в научной работе только на азиатском кинематографе, хотя не была с ним близко знакома. Подумала, что смогу поймать двух зайцев: и парадигму практически применить, и изучить совершенно новое поле. Также было интересно бросить себе вызов: как исследователь, я не была уверена, что метамодернизм есть в азиатском кино, это была гипотеза.
Так какую нишу занимает Казахстан в метамодернистском азиатском кино?
Большим открытием было то, какие именно казахстанские режиссеры попали в метамодернизм. Сам факт, что у нас есть метамодернистские фильмы, конечно, говорит о прогрессивности и включённости в мировой контекст, в процессы глобализации. Но всё-таки общая масса нашего кино – это постмодернизм. Явный или неявный. Такое кино имеет яркую постмодернистскую форму, но модернистское содержание, или наоборот –академизм формы и постмодернистское содержание. Несмотря на такую тенденцию, четыре казахстанских фильма, которые я отметила, могут по праву называться метамодернистскими образцами. Три фильма – короткометражные картины молодых режиссеров, «Закрыто на зиму» Джанибека Муртазина, «Дипломмен ауылға» Самгара Рахима, «Жаздың салқын түні» Амира Аменова и четвертый фильм, полный метр «Жанғақ тал» Ерлана Нурмухамбетова. Вместе они задают локальную планку конструктивности в противовес деструктивности постмодернизма, и да, занимают свою нишу. В целом же, в метамодернистском азиатском кино самые показательные примеры — это фильмы Цзя Чжанке и Дао Инаня (Китай), Ли Чхан Дона (Южная Корея) и Наоми Кавасе (Япония).
Категория «веселость духа» мне показалась наиболее интересной и, думаю, она присутствует в Ваших фильмах. Всегда в итоге чувствуется позитив, нет уныния, которое иногда встречается у молодых кинематографистов. Важна ли данная категория в Вашем творчестве?
Во введении новой метамодернистской категории в научной работе можно увидеть исследовательскую наглость, но я не сама придумала это определение. В «веселости духа» я опираюсь на «Игру в бисер» Г.Гессе. Хотя это литература, сама тема произведения позволяет, на мой взгляд, использовать некоторые его формулировки в научном обороте. «Весёлость духа» ещё можно определить как «светлый смех» по Н.Гоголю. Именно в азиатском современном кинематографе существует юмор совершенно другого характера, нежели в западном кино. Метамодернизм западный обладает «постиронией» – это сложная архитектура шутки, она тонкая и язвительная, изысканная и саркастичная. В ней, тем не менее, содержится наивный посыл. В азиатских фильмах я не увидела столько сарказма. Возможно, это говорит об особом присутствии духа в этих людях, в их культуре. У них в кино есть смех от радости бытия. Опять же, это более конструктивная позиция, нежели «ирония» или «постирония». Любая шутка обесценивает предмет, над которым мы шутим, и мы более не относимся к нему с такой степенью серьезности. Такое положение вещей характерно для западного метамодернизма, как, например, в фильмах Уэса Андерсона. Их называют метамодернистскими иконами. Мне как режиссёру «веселость духа» и «светлый смех» ближе.
Ирония и постирония исходят от боли – это естественная реакция. Вовсе не утверждаю, что эти категории не нужны. Каждый этап должен быть пройден. Те фильмы в казахстанском кинематографе, которые нацелены на их раскрытие, тоже своевременны. Обычно новая парадигма всегда старается отрицать своих предшественников. Это, наверное, неправильно.
То есть Вы сторонник преемственности?
Да, это нормально, что одно явление перетекает в другое. Есть произведения, в которых объединяется и то, и другое, и их еще будет очень много.
Герц Франк говорил, что единственными достойными темами для фильма считает рождение и смерть. Какие темы Вам интересно разрабатывать в своем творчестве?
Рождение и смерть – это так просто и хорошо. Мне довелось прочитать книгу Герца Франка, в которой он делится опытом, как он снимал фильмы. Тот текст стал для меня настоящей отдушиной. У него идеальная простота. Простая форма и простые темы. Мне это близко очень. Ещё меня интересует тема свободы.
В фильмах «Альгиз» и «Лунные зайцы» в главных ролях Вы снимаете детей, однако эти фильмы детскими не назовешь. Почему Вы решили передать идею фильмов через детские образы?
На съемках у меня были дети, животные, холод и т.д. Продюсер «Лунных зайцев», Диана Ашимова, точно сказала: «Наш режиссер легких путей не ищет!»(смеется). Я не специально, просто в этих фильмах дети больше всего подходили этим историям в качестве главных героев. Особого замысла в использовании детей на съемках не было.
Молодые режиссёры часто используют детские образы. Таким образом, они рассказывают про свое детство, потому что это единственный опыт, который может быть ими оценён издалека. В этой оценке встречается много уныния, тоски. Во мне существовал когда-то протест против такого кино, но потом я поняла, что волна грустных фильмов юных режиссёров о печальном детстве вполне закономерна.
Расскажите об операторской работе в Ваших фильмах. На мой взгляд, она очень точно передает режиссерскую концепцию.
Для меня натура, то, что в кадре за человеком, или то, что в кадре вообще без людей, – это действующий персонаж. Одно из моих немногих глубоких убеждений, что окружающая нас природа не должна, не может восприниматься как декорация, фон. Мною она воспринимается как что-то точно живое. Меня завораживает, как обыденность выглядит в кадре. Ничего необычного: простые предметы, окружающие нас вещи. А через рамку кадра они выглядят более живыми. Важно донести эту мысль оператору.
Кристина, как Вы относитесь к авторскому кинематографу? Для Вас важно передать авторское видение или Вы все же даете другим участникам съемочной группы свободу для самовыражения?
На этапе договоренности с командой ты делаешь выбор в пользу тех или иных людей, зная соответствуют ли друг другу твоё и их представления о кино, может быть, представления и о мире в какой-то степени. Если я пригласила человека работать вместе, то, как правило, доверяю ему. Главное, найти точно того человека. Дальше я могу заниматься своей режиссерской работой, оператор – операторской, звукорежиссер – звукорежиссерской и так далее. Если я ошиблась при выборе, тогда уже должна как автор отстаивать свою позицию.
Получается, вы – сторонник авторского кино, но при этом не в обычном его проявлении, это как коллективное авторское кино.
А оно не может быть неколлективным! Даже если режиссер – диктатор.
Как Тарковский?
Да, все равно его возможности небезграничны. Есть множество вещей, за которые отвечают другие люди. Авторское кино я понимаю с точки зрения авторского высказывания. Действительно ли авторское высказывание достойно того, чтобы называться чьим-то именем или это только самовыражение в кадрах.
В вашем творчестве я не могла не обратить внимание на замечательные пейзажи, которые являются метафорой характера героя или несут другую вполне определенную функцию. Насколько Вам важна красота в кадре?
Красота – это субъективное понятие. Безусловно, она важна, потому что каждый кадр – это самостоятельна единица. Кино ведь появляется на стыке кадров, но это не значит, что неважно какие они сами по себе. Красота и простота для меня находятся в тесной связи. Наверное, красота ещё зависит от особых предпочтений человека, к чему привык его глаз. Я за то, чтобы люди были избирательны в том, что они смотрят – это важно не только для кинематографиста. Гигиену глаза уже актуально преподавать в школе, например.
Говоря о стыке кадров, Вы затрагиваете тему монтажа, предвосхитив мой следующий вопрос. Какое у Вас отношение к нему? Монтируете ли Вы сами свои фильмы? Много ли материала не входит в окончательную версию фильма?
Чаще всего в финальную версию входит весь мой материал, как он планировался. Большое количество фильмов я монтировала сама, но не всё. Режиссёр монтажа – это главный союзник режиссёра, с ним работать просто необходимо. Однако само владение цифровым монтажным столом мне кажется полезным навыком для любого режиссера. Это позволяет понимать, что, в конечном счете, представляет собой материал, нули и единицы. Этот факт отрезвляет.
Некоторые режиссеры дистанцируются от технической и производственной сторон нашей профессии. Не представляют себе, как технически всё устроено. На мой взгляд, в отдел технического контроля нужно для студентов проводить экскурсии, а так называемый quality-check курс – это курс, который должны пройти все режиссёры хотя бы, не говоря уже о других кинопрофессиях. Кино ведь цифровое, поэтому если ты не обладаешь грамотностью в этой сфере, ты не владеешь своей профессией вполне.
Кристина, у Вас очень практичный подход к съемкам кино, видна серьезная продуманная организаторская работа. Насколько в Вашем случае важно творческое начало в процессе создания фильма?
Подготовка просто является фундаментом, чтобы позже на съёмках вообще была такая возможность заниматься творчеством и существовать в пространстве своего фильма.
Например, однажды на съемках я на третий день заметила, что совсем не надеваю очки, хотя без них плохо вижу. Точнее, всё размыто дальше вытянутой руки, а ближе – нормально. Мне приходилось на мониторе смотреть кадр вблизи и также вблизи работать с актерами. Соответственно я визуально существовала только в пространстве-времени собственного фильма. Здорово помогает сосредоточиться, не отвлекаться по мелочам. Съемки – это очень энергоемкий процесс. Если ты будешь распыляться, что-то ещё в процессе организовывать, можно потерять саму возможность быть режиссером.
Кристина, расскажите, пожалуйста, подробнее о проекте, в рамках которого Ваш фильм «Лунные зайцы» показали по главному республиканскому телеканалу!
Этот проект называется «За что я люблю Казахстан и казахстанцев» и представляет из себя сериал, состоящий из 50 серий. Каждая из этих серий – короткометражный фильм по мотивам реальной истории. Они были отобраны среди присланных со всего Казахстана историй о разных людях. Сама концепция показалась мне очень светлой! Стоит отметить главную особенность: документальная история должна была быть преобразована в игровой фильм. Здесь затрагивается этический вопрос художественного осмысления окружающей действительности. Это, по сути, вольная интерпретация относительно нового, набирающего популярность жанра «постдок». Какими бы ни были эти фильмы, они сделаны о реальных людях реальными людьми, существующими в той же реальности. Они зафиксировали реальность в кубе.
В основе проекта лежит пафос патриотизма, но Вы смогли в своем фильме градус пафоса снизить до Вашего точного определения «светлый фильм», воспринять эту идею позитивно, искренне и непретенциозно.
Многие спрашивали меня: «Насколько серьезно ты относишься к этой идее?». Отношусь вполне серьезно. Да и попасть в эфир телеканала с короткометражным фильмом – большая редкость.
Хочется добавить немного о географии проекта: участвовали разные города и различные продакшны, сами истории были из разных уголков страны. Например, историю из Уральска снимал продакшн из Караганды. В таких фильмах реальность должна была, я надеюсь, получиться ещё более объемной.
Как Вы выбрали свою историю?
На конкурс просили присылать заявки простых казахстанцев, не сценаристов, и люди отправляли истории про знакомых, семью, детей. Я сама написала историю про знакомого мне человека, астрофотографа, и получила возможность снять очень личный фильм про зайцев, которые живут на Луне.
Какие у Вас планы на будущее? Может быть, полный метр? ГЦПНК объявил о приеме заявок для участия в питчинге…
Да, мы все к нему готовимся. Время подачи заявок – это такое трепетное ожидание. Ты встречаешься с разными людьми, коллегами, которые горят своими проектами. Сама форма подачи заявки в Фонд подразумевает достаточную подготовленность. Нужно представить много документов: синопсис, сценарий, дополнительные текстовые файлы, примерные планы, сметы – это очень большая работа по фильму. В западном кинопроизводстве она называется subject. Выполнив всё это, начинаешь сильнее ощущать жизнеспособность своего фильма. Такой момент, когда каждый режиссер верит, что фильм может быть снят. Люблю видеть людей в таком настроении.
По поводу полного метра, я думаю, что к нему нужно прийти. Режиссер должен отснять прежде энное количество минут, минут авторского безраздельного владения вниманием зрителя. К своим фильмам нужно быть готовым. То есть не только хотеть, но быть готовым.
Кристина, большое спасибо за очень интересную беседу! Желаю Вам творческого вдохновения для создания интересных проектов! Удачи Вам!
Беседовала Камила Габдрашитова, киновед
Нет комментариев, оставьте первый
, чтобы оставить комментарий