Пагубное влияние казахстанского кинематографа на российский
«Пора констатировать, что в российском кино начался закат былого пестрого киновеличия. Пора установить причины этого странного явления! И как самому близкому по духу кинематографу пора протянуть руку помощи и указать на их ошибки!».
Расцвет российской кинематографии был начат людьми еще советской страны: Никитой Михалковым, Александром Сокуровым, Алексеем Германом-старшим, и связан с разоблачением старого режима, переоценкой прошлых событий с привкусом постановочного историко-политического фильма («Хрусталев, машину!», «Утомленные солнцем», «Сибирский цирюльник», «Солнце»). Несмотря на ракурс сталинской эпохи, советская неукротимая мораль дальше сменилась на духовную: осуждение себя за ошибки прошлого и покаяние. Именно эти мысли наравне с событийностью, временем, людьми, неспешностью и детальностью стали главной движущей силой дальнейшего расцвета российской кинематографии в уже следующих поколениях режиссуры: Алексея Балабанова, Валерия Тодоровского, Федора Бондарчука, Андрея Звягинцева и др. В своем зените российское кино-барокко могло похвастаться всем, чем пожелает: от создания любого жанра и высокого технического оснащения до неглупых режиссеров и пробивных продюсеров.
Тема поиска затерянной души, которая, заметьте, кочует в бескрайних русских просторах, центральной: «Брат», «Коктебель», «Живой», «Бумер», «Путешествие с домашними животными». Однако последние годы показали скорее стабильно-ровный период без особо новых находок. Прорабатывается и утрируется старая тема искупления вины за нищие деревни, нищих людей, перед чеченцами («Эйфория», «Остров», «Живой», «Пленный» и т. д.), выходят заведомо слабого уровня коммерческие ленты с легким содержанием и безыскусным оформлением: от биографического помпезно-сентиментального «Адмирала» до примитивного бравирования обыденностью типа «Самый лучший фильм», «Любовь-морковь».
Новый период, связанный с финансовым потопом небольших студий, обнажил главную проблему – отсутствие новой темы. Исчерпав себя в самокопательстве, российские кинематографисты решили искать себя в другой стороне. Новым ракурсом стал путь на Восток и, к удивлению многих зрителей, уже первые фильмы о потаенной «азиатской стороне» русской души понравились за рубежом. После «Ночного дозора» Тимура Бекмамбетова возрождается плотное сотрудничество нового российского кино с новыми казахскими режиссерами и продюсерами. И тут одна сенсация за другой. Фильм «Монгол» Сергея Бодрова-старшего удостоен номинации на «Оскар» за лучший иностранный фильм 2007 года. А в 2008 году картина «Тюльпан» Сергея Дворцевого, в которой ничего от русского покаяния, а – гордый гимн степному, живому духу природы, быта и уклада, - удостоена главных наград на МКФ в Каннах, Карловых Варах, Токио и др.
_6xbv.jpg)
«Казахская новая волна, которая рождалась якобы во ВГИКе, в мастерской Сергея Соловьева, однако уже в период деления на независимые республики служила для российских кинематографистов эталоном равнения на стиль и форму. И с тех пор по настоящее время казахские фильмы служат неким творческим материалом для российской кинематографии. В этом плане выигрывает Дарежан Омирбаев, так в основе картины «Коктебель» молодых режиссеров Хлебникова и Попогребского лежит восточный принцип дороги и дарежановское горизонтально-усеченное развитие действия, а по содержанию вообще отсылает нас к далекому «Атамекен» Шакена Айманова. Гран-при Кинотавра 2008 – фильм «Шультес» Бакура Бакурадзе - яркое проявление того, как стиль от Омирбаева с молчаливым, аутентичным героем, долгими планами, отстраненным отношением автора великолепно работает на современных московских закоулках. Фильм «Старухи» - чем не «Конечная остановка» Серика Апрымова? А фильм Федора Бондарчука по роману братьев Стругацких «Обитаемый остров» явно снят под влиянием «Дикого Востока» Рашида Нугманова. «Игла» - так это вообще азбука андерграундовского движения в России под названием «Другое кино». Иначе говоря, где «другое», у них модное, кино, там, на самом деле, наша традиционная «Игла».
Наступившая в современном кинопроцессе двух стран ситуация, когда маленькая казахская кинематография оказывает давление на большую российскую киноиндустрию, предсказуема. Финансовый же кризис показал, что бал правит единичное, а не массовое. А здесь еще и множество слагаемых. Например, многие пионеры «Казахской новой волны» работают сейчас в Москве и косвенно, а где-то и прямо «шпионским» способом вносят свою эстетику в российскую экранную культуру. В частности, в развитие телесериалов. Так, одни из самых успешных сериалов «Громовы» и «Участок» поставил наш казахстанский режиссер, алмаатинец Александр Баранов, новые популярные сериалы «Охота на изюбра», «На пути к сердцу» также снял казахстанский режиссер Абай Карпыков.
Уже и новое поколение казахских режиссеров старается дезорганизовать создавшуюся ситуацию. В прошлом году вышла картина «Баксы» Гульшад Омаровой. Молодой режиссер демонстрирует в сердцевине российской киноимперии современный Казахстан, с его языческой культурой и шаманско-притягательными красотами. И уже под влиянием первых совместных картин в природе самого российского кино происходят значительные изменения: от лесов и рек – к степи, зною и ветру. В фильме «Дикое поле» М. Калотозашвили для обрисовки русского характера заведомо выбрал не поле, а хорошо читаемую казахскую степь, видимо, обнажая дикость человеческих страстей до первородного состояния. Кстати говоря, картина «Дикое поле» снималась в Казахстане.
_broo.jpg)
Очень характерный новый момент, когда российские продюсеры и сценаристы с завуалированной целью профессионального роста оказываются в рядах нашего гастарбайтерского движения: Павел Фин – сценарист фильма «Подарок Сталину», российский продюсер сиквела «Любовь-морковь» Ренат Давлетьяров начинает работать над казахстанским проектом «Соблазнить неудачника». К этому же движению примыкают и популярные актеры российского кино: Владимир Вдовиченков в «Рэкетире», Екатерина Редникова (хорошая работа!) в картине «Подарок Сталину», Дмитрий Дюжев в фильме «Обратная сторона», Дарья Мороз в «Прыжке Афалины», Гоша Куценко в «Рывке». Именно загадочный мир хладнокровной Азии становится ведущим материалом исследования и направления в российской киноиндустрии, а потому и свежие силы бегут к нам, чему-то научиться за наши деньги.
Тимур Бекмамбетов – апофеоз всему выше сказанному и яркое подтверждение тому, как наши люди переходят границы, приходят, ломают старые устои и внедряют нашу культуру в российское и даже уже и нероссийское кино. В каждой его картине, какой бы она по жанру ни была, и уже неважно, где бы она ни снималась, и с какими актерами – кочевая культура с ее популярностью, мистикой, философией случайности, героем-кочевником, притягивает и въедается в любые национальные души.
Вывод напрашивается сам по себе – великий могучий российский кинематограф переживает нашествие потомков чингизидов – язык сам по себе стирается, традиции забываются, если не найдутся новые средства и мозги, чтобы выйти из тени влияния казахского кино, то неминуемо … растворение культуры.
Примечание редакции: С размышлениями и выводами автора можно спорить, но, согласитесь, факты – серьезный аргумент. Полностью разделяя и поддерживая политику журнала «Территория кино» - стать территорией кино для ярких и убедительных высказываний, мы решили статью-письмо опубликовать, а решать, прав ли автор или неправ – вам, дорогие читатели.Вместе с автором письма «думала» Инна Смаилова
«Территория кино», №3-4, 2009
1 комментарий
, чтобы оставить комментарий
Болат Кисамбаев
10 августа 2017, 11:44Довольно интересно