За кадром: операторы казахстанских кинотопов
Операторское ремесло появилось в Казахстане в начале 30-х годов двадцатого века во времена золотой эры советского кинематографа. С тех пор выросло несколько поколений профессиональных и прославленных операторов. Один из таких мастеров своего дела, известный казахстанский кинооператор, работавший над созданием таких картин как «Прощай, Гульсары!», «Бауыр», «Небо моего детства», «Заговор Оберона», Александр Юрьевич Рубанов.
- Как вы пришли в кино?
- Началось все с мечты. В детстве, проезжая «Казахфильм», мне всегда было интересно, что же там находится. И так все сложилось, что после выпускного бала, буквально на следующее утро, после встречи рассвета, я пришел на «Казахфильм» и попал на съемки картины Серика Апрымова «Сон во сне». И вот вся моя жизнь до сих пор как во сне. Шел я к профессии отчасти интуитивно, временами постигал ремесло «наощупь»: посмотришь в одну сторону – что-то увидишь, запомнишь, развернешься – опять чему-то научишься. Но и учителя были, помогали. Первым моим наставником был Федор Аранышев, затем Сергей Безпрозванных – он тогда был вторым оператором фильма «Сон во сне», а я - ассистентом оператора.
- Сложно было?
- С высоты прожитых лет, можно сказать, что в начале ничего сложного не было. Было безумно интересно, первые кинопроекты привлекали по-своему. Все тогда было наполнено молодостью, было интересно учиться у старой школы операторов. Но потом настали такие времена, что кино стало никому не нужным. Это был 1993 год. Фильмов снималось все меньше и меньше. Как раз тогда, после первого проекта, я отправился учиться и отсутствовал в стране некоторое время. По возвращении увидел, что киностудия не в лучшем состоянии, что нигде нет финансирования. Страна смотрела на какие-то более глобальные вещи.
- Уехали учиться по профессии?
- Да, учился во ВГИКЕ. Точнее при ВГИКЕ – были тогда такие ускоренные курсы, которые не получилось закончить до конца, потому что настало время реформ и преобразований. Когда я вернулся, сфера кино была в упадке, пришлось снимать рекламу, музыкальные клипы, как-то выживать. Я тогда уже начал сам снимать. Если вспоминать обстоятельства того времени и вообще сами 90-е годы – тогда, да, было сложно. Сейчас время тоже нелегкое, но сравнительно легче, чем в начальные годы становления страны. В профессиональном плане сложности в первых съемках не было. Когда ты готовишься, когда все знают, что хотят, то в процессе и трудности отсутствуют. Сложно без съемок. Когда умеешь что-то делать и не можешь найти реализацию своих возможностей – вот что сложно.
- Тогда не было больших кинопроектов?
- Были, но очень мало. Они все были на счету, как сейчас. Один - два проекта делались, больше ничего не было. По понятной причине очень многие ушли из кино. Те, кто остались, пытались выживать.
- Даже в сложные времена вы хотели работать именно по профессии?
- Конечно. Когда я пришел на киностудию, мне мастера сказали, что это болото, из которого мало кто может выбраться. Оно затягивает, дает эмоции, которые дорогого стоят.
- Как вы выбираете проекты? Как вас приглашают?
- На самом деле у нас нет такого обилия кинопроектов, чтобы выбирать. Приглашают, предлагают. Я читаю сценарии. Какие-то вещи обсуждаются. И если все выравнивается, если получается гармония, то иду на проект. По-разному бывает. Например, было два проекта, на которых я работал бесплатно, хотя изначально было понятно, что финансирования не будет. Просто понравился сценарий.
- Привлекла творческая составляющая?
- Да, было интересно поработать. Кино дает душевное наполнение. А на какие-то фильмы тратятся большие средства, но выходит пустота. Кино такая вещь, где часто пытаются «протолкнуть» идеологию. И если исключается душа, то остается только набор картинок. Глубина пропадает.
- А это вам уже неинтересно?
- Но у меня тоже такие картины были. Без этого никак. Они просто как урок – дают опыт, что не надо связываться впредь с такими вещами.
- Какие тенденции по вашему мнению сейчас преобладают в сфере операторского мастерства?
- Сейчас все идет к тому, что со временем профессия не будет нужна.
_cc9o.jpg)
- Почему?
- Потому что сейчас - время технологий и потому профессия переосмысливается. Старая операторская школа, которую мне посчастливилось застать, уже не существует. Старое понимание такой профессии как оператор, потихоньку исчезает. В техническом плане все упрощается – человек берет камеру в руки уже считает себя оператором.
- Творческий аспект пропадает?
- Творческий аспект не пропадает. Он останется, займет свою нишу. Как, например, театр. Творческие элементы будут присутствовать чисто для эстетического восприятия. А вот что будет с потребительской частью, индустрией, становится понятно – работа оператора в таких делах будет минимизироваться. Но нужно подстраиваться. Находить новые горизонты. Не останавливаться на достигнутом.
- Следите ли вы за рейтингами картин, которые снимали?
- За рейтингами я не слежу. Потому что считаю, что выход фильма в прокат сродни с рождением ребенка. Пока ты над ним работаешь - ты его воспитываешь, а когда малыш пошел - отпускаешь. Рейтинги это… Можно сказать, что это неинтересно, но это будет лукавство. Интересно, если любопытная судьба у картины. Однако, когда понимаешь, что зрители посмотрели не лучший фильм, где ты был оператором, и раскритиковали, то понимаешь, что они правы – да, пустой фильм, ни о чем. Но это тоже ребенок, твоя картина, и вот это его судьба.
- Какие съемки у вас были самыми сложными?
- Если так подумать, то, наверное, еще не было. Я надеюсь, что они впереди. Я надеюсь сделать работу, которая восхитила бы. Но пока этого не произошло. Может быть, со временем я пойму, что какие-то съемки были самыми сложными. Но сейчас я в процессе. Впрочем, я считаю, что самые сложные и интересные по своей глубине съемки «Прощай, Гульсары!» (фильм Ардака Амиркулова – ред.).
- Как вы работаете с режиссерами?
- В основном, конечно, сообща – я высказываю свои мысли. Кино – это коллективное творчество и на уровне разработки сценария в процессе принимает участие и художник, и оператор, и режиссер. Я считаю, что основная притирка между работниками происходит именно на этом этапе, и именно на этом этапе понимается будущее положение между участниками съемочной группы. Бывает и по-другому, когда режиссер держит все в голове и никому ничего не открывает.
- Есть ли операторы, которые вас вдохновляют? Как казахстанские, так и мировые.
- Из мировых, наверное, отпечаток оставил Витторио Стораро. Из современных я за разными наблюдаю. Любецки прорывные дела делает. Из казахстанских… Я считаю, что за последнее время у нас ничего достойного, стоящего не пробилось. Мы пока находимся в какой-то спячке.
- Это ваша точка зрения на современное состояние операторского ремесла в Казахстане?
- Не только операторского. Всего нашего кинематографа.
- Какие у вас планы на будущее?
- Познавать мир, постигать его. Думаю, еще снять какое-то количество картин, сколько получится. И, конечно, хочется сделать кое-какие серьёзные вещи, которые вышли бы за уровень локального понимания, чтобы и мировой зритель тоже смотрел и оценивал наше видение мира. Мне кажется, пока у нас этого не происходит. Конечно, я слышу, что молодые операторы берут призы на фестивалях, и я за них очень рад. Но темы, которые затрагиваются, очень социальные – я думаю, что так они часто пугают зрителя своим видением. Не хочется пугать, хочется захватывать. Чтобы зрители не со страхом смотрели на наш регион, в нашу сторону, а еще и видели красоту.
Баглан Кудайберлиев
Нет комментариев, оставьте первый
, чтобы оставить комментарий